Актер театра малой вместимости.
– Дуглас, – сказал попутчик.
– Что? – не поняли мы.
– Дуглас, – повторил попутчик и для большей убедительности ткнул желтым от табака пальцем в картинку сканворда: – Это Дуглас. Не Майкл, конечно, а Кирк.
– Понятно, – сказали мы, натянуто улыбнувшись.
Поезд Донецк-Москва мерно отстукивал километр за километром. Чтобы хоть как-то убить время, мы увлеклись сканвордом. Угадали бы мы сами актера Кирка Дугласа? Не знаю. В любом случае нас опередил попутчик.
Он подсел к нам на одной из станций. Высокий, слегка полноватый немолодой уже мужчина. Грива седых волос. И пиджак. Помятый, видавший виды пиджак. Он так и сидел в нем, выпрямив спину и глядя в окно, как будто ожидая своей станции.
– Далеко ехать? – поинтересовались мы.
– До конца, в Москву, – обстоятельно пояснил попутчик, добавив, чтобы не осталось уже никаких сомнений: – Домой еду.
– Угу, – кивнули мы, тут же уткнувшись взглядами в пол. Упаси вас бог разговаривать с москвичами в поезде. Они отравят вам всю дорогу, рассказывая о том, как дружили с Юрием Никулиным. Все москвичи почему-то были с ним лично знакомы. Узнав о том, что вы из Мурманска, москвичи обязательно спросят:
– Ой, а это где?
А представитель сильного пола тут же добавит:
– Я когда-то служил в Североморске.
Никто из москвичей не знает, где находится Мурманск. Но все они при этом служили в Североморске и ловили треску в Кольском заливе голыми руками. В общем, никогда не разговаривайте в поезде с москвичами.
Потом мы увлеклись сканвордом, потом попутчик подсказал нам Кирка Дугласа, потом… Ему – попутчику, не Кирку Дугласу, конечно, – явно не хватало общения. А мы тем временем споткнулись на очередном загадочном вопросе сканворда.
– Самокат, самогон, самопал… – искали мы ответ, и взгляды наши опрометчиво блуждали по купе, где они встретились со взглядом попутчика.
– А я сканворды никогда в дороге не разгадываю, – пояснил он, явно цепляя нас на крючок для разговора.
– У, понятно, – протянули мы, приготовившись к рассказу о дружбе с Никулиным.
– Я раньше перед поездкой всегда покупал тетрадь, – продолжил попутчик, – обыкновенную тетрадь в двенадцать листов. Садился в поезд и начинал по памяти записывать имена актеров: Майкл Кейн, Дэнни Айелло, Джин Уайлдер, Кристофер Ллойд, Джон Лейн… Мог так всю тетрадку исписать, ни разу не повторившись. Всех знал. И все фильмы с ними. Замечательные фильмы. И актеры, конечно, тоже. Я из-за них в театральный институт и пошел.
– Вы артист? – почти обреченно поинтересовались мы, уже предчувствуя плавный переход к знакомству с Никулиным.
– Актерство у меня в душе, – как-то уклончиво ответил попутчик. – Всех актеров знал, актрис, фильмы, роли мог цитировать часами. Когда в институт пришел поступать, я так прямо и сказал приемной комиссии: «Вы не можете меня не взять, я вам сейчас целую тетрадку заполню именами актеров, не повторяясь. И любой их фильм назову с датой выхода на экран…»
– Взяли? – слегка опешив, поддержали мы разговор.
– Нет, – вздохнул попутчик, – не прошел творческий конкурс. Знаете, все эти песенки, сценки. А я всегда тяготел к большому экрану. Так что профессионального актерского образования у меня нет.
– Но играете где-то? – уже с любопытством спросили мы.
– Москва! – взмахнул руками попутчик. – Чтобы просто обойти все театры, целой жизни не хватит.
– Вы коренной москвич? – задали мы следующий вопрос.
– Не совсем, – опять уклончиво ответил попутчик, – но давно живу в столице и, что называется, проникся духом.
– Вы не могли бы проникаться духом на своей полке? – прервала наш разговор тетка с огромным чемоданом на колесиках. – Я хотела бы поставить багаж и прилечь.
Мы и не заметили, как поезд подошел к очередной станции, и в наше купе прибыло пополнение.
– Да, конечно, – кивнул попутчик и, обращаясь уже к нам, пояснил и без того очевидный факт: – У меня верхняя полка, других не было.
– Угу, – кивнули мы, а попутчик прямо в своем пиджаке полез наверх.
Тетка, проехав чемоданом по нашим ногам, запихнула его под полку, а затем с шумом обосновалась там на ночлег. После этого в купе вновь воцарилось спокойствие, а мы вернулись к своему сканворду.
Впрочем, спокойствие было прервано уже спустя четверть часа. Сначала перед нашими глазами повисли ноги попутчика в дырявых носках. Потом показался мятый пиджак. Спустившись с горних высот, попутчик покосился на крепко уснувшую на своей полке тетку.
– Она не встанет до Москвы, – подумали мы.
– Здоровый сон, – словно читая наши мысли, заговорщически прошептал нам попутчик, кивнув в сторону тетки. – Хотел бы я так спать. Но, увы, у меня бессонница.
– Увы, – эхом откликнулись мы, предчувствуя беспокойную ночь.
– Подвиньтесь, – строго сказал нам попутчик, – пустите меня к столику, я покушать хочу.
Мы молча сдвинулись в сторону двери. Попутчик потянулся к своей полке, достал откуда-то пакет и начал раскладывать на столике у окна колбасу, хлеб, огурцы, помидоры и вареные яйца.
– Соль, в еде главное – соль, – сказал он и стал искать в пакете солонку. – Мама должна была положить ее.
– У вас мама на Украине живет? – исключительно от нечего делать спросили мы.
– Да, – кивнул попутчик и наконец-то извлек из пакета спичечный коробок с солью, – я все время зову ее в Москву, но…
Попутчик ел медленно и обстоятельно. И тут в купе просунулась проводница.
– Кому нужны миграционные карточки? – вопросила она. – Скоро граница. Граждане Украины есть?
– Есть, – кивнул попутчик и, обращаясь уже к нам, добавил: – Возьмите для меня карточку.
– Но, – изумились мы, когда проводница, вручив нам миграционку, захлопнула дверь купе, – мы думали, вы москвич. Не коренной, но все же…
– Нет, – покачал головой попутчик, – в Москве я просто работаю. Потому что там мой труд востребован.
– Да, многие актеры едут в Москву, – пошли мы ва-банк в своем желании окончательно прояснить ситуацию.
– Многие, – согласился попутчик.
– Играть, сниматься… – продолжили мы многозначительно.
– Это точно, – кивнул попутчик, продолжая уписывать хлеб с колбасой и огурцом.
– Так вы играете? – не выдержали мы. – Вы сказали, что профессионального актерского образования у вас нет.
– Если у вас нет таланта, никакое образование не позволит вам стать актером, – назидательно заметил попутчик. – Я могу перечислить вам десятки имен знаменитейших актеров, которые никогда не заканчивали театрального вуза.
– Мы знаем, – обозлились мы, – тетрадка в двенадцать листов, без повторов. Знаем. Скажите, вы актер или нет?
– Понимаете ли… – начал попутчик.
– Понимаем, – закивали мы, – найти себя в творческой профессии не так-то просто, в современном обществе таланты оказываются невостребованными, нынче на экране процветает бездарность, а телеканалы давно продали душу дьяволу. Мы все это прекрасно понимаем. Скажите нам другое: кем вы работаете?
– В настоящее время я занимаюсь перевозками, – как-то погрустнев, ответил попутчик, – Юго-Западная – Внуково.
– Что? – переспросили мы.
– Юго-Западная – Внуково, – обреченно ответил попутчик. – Людей вожу на автобусе малой вместимости.
– На маршрутке, что ли? – уточнили мы, тоже как-то сдувшись.
– На автобусе малой вместимости, – повторил попутчик и неловким движением положил недоеденный бутерброд на столик.
Наш запал при этом окончательно улетучился. И, слегка гордясь своими добрыми сердцами, мы затараторили:
– Целую тетрадку, говорите, могли исписать, да? И по фото тоже узнаете? У нас тут в следующем сканворде тоже чей-то портрет есть. Не актера ли? Поможете? Да вы кушайте, кушайте. Что же вы, честное слово? Кушайте.
